день 1. Часть двас: английские утки и английские людиПосле музея мы все-таки направились в Сент-Джеймс парк покормить себя и местную живность. По дороге зашли в магазинчик запастись провиантом на всех. В парке из живности в наличии были толпы празднующих пятницу студентов, дедки с детками и мамашками с животами и без. И куча всяких разных гусей-уток. На островке угнездились пеликаны. Тут и там бегали белки. Ни белки, ни гуси, как выяснилось, семечки не едят. Гуси едят хлеб. Дети гусей боятся. Но на просто побросать на травку я им хлеб не давала. Только храбрым на покормить с рук. Никита требовал, чтобы сперва я кормила, и если мне пальцы не откусят, пробовал тоже, хотя с большой опаской. Илюша был сильно воодушевлен птичками, но кормить с рук отказывался. Мы сделали небольшой круг. Н а мостике посмотрели на ныряющих утят - их хорошо видно под водой, колупающихся у дна ластами кверху, очень забавные. И на другой стороне мы набрели на черного лебедя. А то все утки, гуси - никакого разнообразия. Лебедь был один и осторожный. Но его даже Илюша покормил, и я все это пофоткала, тянушие изо всех сил руки дети и лебедь, так же тянущий шею с открытым ртом.
Еще я обнаружила, что можно дать гусю пожевать палец у кончика клюва и ничего не будет, а вот ближе к щекам у него такая терка, что палец жуется на раз. после чего мы отправились на вокзал. Устали к этому времени основательно. Илюша еле тащился и постоянно отсиживался на корточках на всех светофорах и любых остановках. У меня плечи отвисли от всей оргтехники. Никита тащил мою сумку и фотоаппарат. Добрались до вокзала, купили билеты (больше ста фунтов!!! 0_0). Поезд в 19-20, по-московскому времени - полодиннадцатого. Дети уже никакие. Зашли в поезд, затащили чемодан и рюкзаки, сели, и тут пошла бегущая строка, в которой сообщают, что в Салсбери хвост пойдет другим путем, и кому надо в Эксетер, убедитесь, что вы в голове. И мы потащились через поезд с непролазным, неподъемным и саморазбирающимся на ччасти чемоданом. Потому что бежать с детьми и вещьми по платформе, когда до отправления осталось всего ничего - ну уж дудки. Лучше мы вежливо поотдавим всем пассажирам ноги и сумки, торчащие в проход.
В нашей голове мест уже не было. Ни для чемодана, который остался стоять в проходе, ни для нас. Я поискала, поспрашивала, нашлись места в проходе два друг за другом и одно через ряд. Очень удачно. Илюша сразу вырубился. Никита сидел за столиком и изучал переводчик. Периодически бегал ко мне. Напротив Никиты сидела утонченно прекрасная азиаточка с чертами Киры Найтли. Читала толстую книжку. И демонстративно вздрагивала на каждое неловкое никитино движение, когда он залеза и вылезал, не дай бог ее заденет, или край пакетика с мусором у него опустился на кончик странички ея книжки - конец сввета ваще, а уж когда Никита полез под стол за упавшей скорлупкой от фисташки и пальцем задел ее ножку, она чуть не подпрыгнула и с возмущением оглянулась на меня через проход. Дурында прекрасноликая блин. Рядом с Илюшей сидел парень. Так он мне и поменяться местами предложил, чтобы с ребенком рядом сидеть (но я отказалась, потому что не собиралась садиться, а место для Никиты застолбила), и потом, когда Илюша неожиданно закидывал на него то ноги, то голову, только улыбался или смеялся, когда Илюша его будил своими брыканьями и он действительно подпрыгивал спросонья. А эта фифа читала, замерев, как сфинкс, когда Никита отрубился, ей стало скучно. А потом место у окна освободилось, она тут же туда пересела, рядом с ней сел ее парень, и она такую бурную деятельность развела - подай, закинь, сними, пропусти, принеси, достань, обратно убери, в туалет туда, нет сюда, попить, поесть, таблетки, конфетки. Истеричка театральная.
За пару остановок до Хонитона я стала будить детей. Никиту подняла сносно. Он покачался, потыкался по всяким возможным местам прислониться и забыться, но я его затарила рюкзаком и велела стоять и никуда не садиться, чтоб не спал. Илюшу будила за десять минут до, иначе он тут же падал и отключался. Вытащила всё в тамбур, не прекращая толкать и внушать Илюшу. Там тетенька английская с ребенком лет девяти. Я спросила, куда двери открываются, потом объяснила, что мы из Москвы, и дети встали в пять утра, а сейчас у нас уже первый час, поэтому они в полном ауте. Она понимающе покивала, рассказала, что едет к сестре в Сидмут на выходные. Я спросила ее заодно уж, где такси. Она показала. Там же, где выход, собственно. Вышли мы, а такси нет. Кто с поезда сошел, тот сел на машины и уехал, а остальные машины - явно не такси. Упс. На дворе ночь, Илюша падает, Никита держится, но из последних сил, чемодан тоже... И тут эта тетечка подходит со своей сестрой, объясняет ей, что мы из дикого леса дикие... из Москвы вылетели в пять утра и едем...куда? в Вессингтон Фарм? Да я же как раз оттуда сейчас приехала, говорит сестра. И они грузят нас к себе, мы впихиваемся вчетвером с их ребенком на заднее сиденье, и они отвозят нас прямо к нашему Bed and Breakfast. Я прямо даже не знаю, как их благодарить. Кто бы мог подумать, что так бывает. У дома нас встречает Рос - хозяйка. Наши спасители уезжают обратно, а мы затаскиваемся в номер и падаем спать.
Еще я обнаружила, что можно дать гусю пожевать палец у кончика клюва и ничего не будет, а вот ближе к щекам у него такая терка, что палец жуется на раз. после чего мы отправились на вокзал. Устали к этому времени основательно. Илюша еле тащился и постоянно отсиживался на корточках на всех светофорах и любых остановках. У меня плечи отвисли от всей оргтехники. Никита тащил мою сумку и фотоаппарат. Добрались до вокзала, купили билеты (больше ста фунтов!!! 0_0). Поезд в 19-20, по-московскому времени - полодиннадцатого. Дети уже никакие. Зашли в поезд, затащили чемодан и рюкзаки, сели, и тут пошла бегущая строка, в которой сообщают, что в Салсбери хвост пойдет другим путем, и кому надо в Эксетер, убедитесь, что вы в голове. И мы потащились через поезд с непролазным, неподъемным и саморазбирающимся на ччасти чемоданом. Потому что бежать с детьми и вещьми по платформе, когда до отправления осталось всего ничего - ну уж дудки. Лучше мы вежливо поотдавим всем пассажирам ноги и сумки, торчащие в проход.
В нашей голове мест уже не было. Ни для чемодана, который остался стоять в проходе, ни для нас. Я поискала, поспрашивала, нашлись места в проходе два друг за другом и одно через ряд. Очень удачно. Илюша сразу вырубился. Никита сидел за столиком и изучал переводчик. Периодически бегал ко мне. Напротив Никиты сидела утонченно прекрасная азиаточка с чертами Киры Найтли. Читала толстую книжку. И демонстративно вздрагивала на каждое неловкое никитино движение, когда он залеза и вылезал, не дай бог ее заденет, или край пакетика с мусором у него опустился на кончик странички ея книжки - конец сввета ваще, а уж когда Никита полез под стол за упавшей скорлупкой от фисташки и пальцем задел ее ножку, она чуть не подпрыгнула и с возмущением оглянулась на меня через проход. Дурында прекрасноликая блин. Рядом с Илюшей сидел парень. Так он мне и поменяться местами предложил, чтобы с ребенком рядом сидеть (но я отказалась, потому что не собиралась садиться, а место для Никиты застолбила), и потом, когда Илюша неожиданно закидывал на него то ноги, то голову, только улыбался или смеялся, когда Илюша его будил своими брыканьями и он действительно подпрыгивал спросонья. А эта фифа читала, замерев, как сфинкс, когда Никита отрубился, ей стало скучно. А потом место у окна освободилось, она тут же туда пересела, рядом с ней сел ее парень, и она такую бурную деятельность развела - подай, закинь, сними, пропусти, принеси, достань, обратно убери, в туалет туда, нет сюда, попить, поесть, таблетки, конфетки. Истеричка театральная.
За пару остановок до Хонитона я стала будить детей. Никиту подняла сносно. Он покачался, потыкался по всяким возможным местам прислониться и забыться, но я его затарила рюкзаком и велела стоять и никуда не садиться, чтоб не спал. Илюшу будила за десять минут до, иначе он тут же падал и отключался. Вытащила всё в тамбур, не прекращая толкать и внушать Илюшу. Там тетенька английская с ребенком лет девяти. Я спросила, куда двери открываются, потом объяснила, что мы из Москвы, и дети встали в пять утра, а сейчас у нас уже первый час, поэтому они в полном ауте. Она понимающе покивала, рассказала, что едет к сестре в Сидмут на выходные. Я спросила ее заодно уж, где такси. Она показала. Там же, где выход, собственно. Вышли мы, а такси нет. Кто с поезда сошел, тот сел на машины и уехал, а остальные машины - явно не такси. Упс. На дворе ночь, Илюша падает, Никита держится, но из последних сил, чемодан тоже... И тут эта тетечка подходит со своей сестрой, объясняет ей, что мы из дикого леса дикие... из Москвы вылетели в пять утра и едем...куда? в Вессингтон Фарм? Да я же как раз оттуда сейчас приехала, говорит сестра. И они грузят нас к себе, мы впихиваемся вчетвером с их ребенком на заднее сиденье, и они отвозят нас прямо к нашему Bed and Breakfast. Я прямо даже не знаю, как их благодарить. Кто бы мог подумать, что так бывает. У дома нас встречает Рос - хозяйка. Наши спасители уезжают обратно, а мы затаскиваемся в номер и падаем спать.
@темы: Англия
-
-
03.08.2011 в 08:24Никита требовал, чтобы сперва я кормила, и если мне пальцы не откусят, пробовал тоже, хотя с большой опаской.
А Никита молодец, с багажом помогает! как взрослый
Английские тетеньки - полный восторг! повезло вам встретить таких, доброжелательных и готовых помочь!
Ну вот, кстати, а ты говорила, что английский плохо знаешь!))) а на самом деле и разговаривать можешь, и читать! Приедешь, вообще свободно болтать будешь!
Уджачи вам, пусть все сложится хорошо! рассказывай про поездку и дальше!)
-
-
03.08.2011 в 16:57Да Никита молодец, очень хорошо себя проявил, помогал сколько мог. Илюша-то еще маловат.
Английский у меня как раз очень паршивый. Именно при общении и чувствуешь, что ничего сказать толком не можешь, и что меня не понимают, когда я пытаюсь что-то сказать, и что слов не находится, и времена вообще плачут горькими слезами. И элементарной человеческой общительности мне не хватает, чтобы улучшить английский, больше общаясь с местными. А они достаточно общительные, но я не умею поддержать, а уж тем более начать разговор. Я даже нужное мне спрашиваю только тогда, когда уже дальше тянуть невозможно. Потому что я трус нищасный